Неточные совпадения
Тот дом, в котором, казалось мне, мы жили «всегда», был расположен в узком переулке, выбегавшем на небольшую
площадь.
К ней сходилось несколько улиц; две из них
вели на кладбища.
Нас выпороли и наняли нам провожатого, бывшего пожарного, старичка со сломанной рукою, — он должен был следить, чтобы Саша не сбивался в сторону по пути
к науке. Но это не помогло: на другой же день брат, дойдя до оврага, вдруг наклонился, снял с ноги валенок и метнул его прочь от себя, снял другой и бросил в ином направлении, а сам, в одних чулках, пустился бежать по
площади. Старичок, охая, потрусил собирать сапоги, а затем, испуганный,
повел меня домой.
У поворота
к бульварам Варвара Ивановна
велела кучеру ехать назад, проехала Тверскую, потом взяла налево Софийской и, наконец, остановилась у маленького деревянного домика в одном из переулков, прилегающих
к Лубянской
площади.
Отпустив затем разбойников и Лизавету, Вихров подошел
к окну и невольно начал смотреть, как конвойные, с ружьями под приклад,
повели их по
площади, наполненной по случаю базара народом. Лизавета шла весело и даже как бы несколько гордо. Атаман был задумчив и только по временам поворачивал то туда, то сюда голову свою
к народу. Сарапка шел, потупившись, и ни на кого не смотрел.
Крики толпы звучали умиротворяюще, просительно, они сливались в неясную суету, и все было в ней безнадежно, жалобно. Сотские
повели Рыбина под руки на крыльцо волости, скрылись в двери. Мужики медленно расходились по
площади, мать видела, что голубоглазый направляется
к ней и исподлобья смотрит на нее. У нее задрожали ноги под коленками, унылое чувство засосало сердце, вызывая тошноту.
— А знаешь ли, — продолжал строго царевич, — что таким князьям, как ты, высокие хоромы на
площади ставят и что ты сам своего зипуна не стоишь? Не сослужи ты мне службы сегодня, я
велел бы тем ратникам всех вас перехватать да
к Слободе привести. Но ради сегодняшнего дела я твое прежнее воровство на милость кладу и батюшке-царю за тебя слово замолвлю, коли ты ему повинную принесешь!
Городские
ведут бой с хитростями, по примеру отцов: выдвинут из своей стенки против груди слобожан пяток хороших вояк, и, когда слобожане, напирая на них, невольно вытянутся клином, город дружно ударит с боков, пытаясь смять врага. Но слободские привыкли
к этим ухваткам: живо отступив, они сами охватывают горожан полукольцом и гонят их до Торговой
площади, сбрасывая на землю крепкими ударами голых кулаков.
Мятежники осадили крепость, завалили бревнами обгорелую
площадь и ведущие
к ней улицы и переулки, за строениями взвели до шестнадцати батарей, в избах, подверженных выстрелам, поделали двойные стены, засыпав промежуток землею, и начали
вести подкопы.
— Да он сущий Иуда-предатель! сегодня на
площади я на него насмотрелся: то взглянет, как рублем подарит, то посмотрит исподлобья, словно дикий зверь. Когда Козьма Минич говорил, то он съесть его хотел глазами; а как после подошел
к нему, так — господи боже мой! откуда взялися медовые речи! И молодец-то он, и православный, и сын отечества, и бог
весть что! Ну вот так мелким бесом и рассыпался!
— До
площади, синьора! Вы послушайте, как хорошо я
вел себя: сначала я вовсе не обращал внимания на их насмешки, — пусть, думаю, они сравнивают меня с ослом, я всё стерплю из уважения
к синьоре, —
к вам, синьора. Но когда они начали смеяться над моей матерью, — ага, подумал я, ну, это вам не пройдет даром. Тут я поставил корзину, и — нужно было видеть, добрая синьора, как ловко и метко попадал я в этих разбойников, — вы бы очень смеялись!
В ожидании дьячка воевода сильно волновался и несколько раз подходил
к слюдяному окну, чтобы посмотреть на
площадь, не
ведут ли пристава волхита. Когда он увидел приближающуюся процессию, то волнение достигло высшей степени. Арефа, войдя в воеводские покои, повалился воеводе прямо в ноги.
Мне было досадно, что гости мои так долго голодали, и в пять часов я
велел подавать кушать; но в самое это время увидели мы Гоголя, который шел пешком через всю Сенную
площадь к нашему дому.
— Вот
к крыльцу подают две кареты золотые, все в стеклах, как жар горят. Экой осмеричок!.. А шоры, видно, из кована золота! Знать, сама государыня изволит ехать, а когда она едет, не
велят стоять на дворцовой
площади.
Три окна, глядевшие на клочок улицы, упиравшейся в берег плетеною изгородью, четыре-на другую улицу, которая
вела к соборной
площади, и вышка в одно окно, называемая ныне мезонином, предупреждали, что и внутри этого смиренного здания не найти большого простора.
С мельчайшими подробностями рассказал он ей свою жизнь в Москве, свою любовь
к Марье Валерьяновне Хвостовой, брат которой служил в военных поселениях графа Аракчеева и пропал без
вести, дуэль с Зыбиным, бегство Хвостовой из родительского дома, свой приезд в Петербург и, наконец, роковое сознание участия в братоубийственном деле, охватившее его на Сенатской
площади, его бегство и жизнь в полуразрушенной барке.
В антракте этого ужасного происшествия сыграли посольский прием. Из посольского двора
вели Поппеля объездом, лучшими улицами, Великою, Варьскою, Красною
площадью и главной улицею в городе. Все это убито народом, как подсолнечник семенами. Оставлено только место для проезда посла, его дворян и провожатых. Все окна исписаны живыми лицами, заборы унизаны головами, как в заколдованных замках людоморов, по кровлям рассыпались люди. Вся Москва с своими концами и посадами прилила
к сердцу своему.